Пилигримы

"Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигримов"
В. Шекспир

Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.

Давно люблю это стихотворение. Сейчас не со всем согласен. Но строчки про солдат и поэтов цепляю по прежнему.

Гладиаторы.

Простимся.
До встреч в могиле.
Близится наше время.
Ну, что ж?
Мы не победили.
Мы умрем на арене.
Тем лучше.
Не облысеем
От женщин, от перепоя.
...А небо над Колизеем
Такое же голубое,
Как над родиной нашей,
Которую зря покинул
Ради истин, а также
Ради богатства римлян.
Впрочем, нам не обидно.
Разве это обида?
Просто такая, видно,
Выпала нам планида...

Близится наше время.
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.

Сквозь узкое оконце солнца луч проник,
Желая обогреть живые камни стен
Сегодня в честь победы будет цирк у них
И на потеху бой у нас, попавших в плен
Зевая, будут дамы на трибунах ждать
Когда один из нас другому пустит кровь
Кто победит в бою, кому свободу дать
Гадает королева, выгнув бровь.
Она не знает, как прекрасна степь весной,
Как мчат, вздымая пыль, шальные табуны
Свобода мне нужна, нужна любой ценой
Я пленный воин, я виновен без вины..
Но чтоже это, боги... предо мною он...
Тот, кто в бою от стрел закрыл меня собой
И захлебнется крик.. И задохнется стон..
Чтож, вы хотели боя - будет бой...
Ну что ж, мой друг, давай, повеселим народ,
Я словно невзначай нарвусь на твой клинок,
Ты спас меня в бою - сегодня мой черед,
Сегодня мне лежать поверженным у ног...

Но он, смеясь, встаёт ко мне к спине спина,
И, обнажая меч, мне шепчет: "Не спеши.
Они хотели крови? Пусть же пьют до дна!
Кто виноват сегодня - Бог решит!"

Во как. Я месяц это на гитаре учил, и то как у автора не выйдет.

снегири, вы мои, снегири
ЛИС

версия для печати

Рифмой сыт до подбородка.
Вместо отзывов прошу
«Мне б еще немного водки»,
Снегирями закушу.

С ними разговор короткий
У меня. Так и живем.
Я под киевскую водку
Поедаю их живьем.

Разве это птицы? Звери!
Рвут сердца напополам.
Никогда бы не поверил,
Если бы не видел сам.

Потолки взрывают ночью,
Выбивают клювом глаз,
Лезут в трюм, пьют виски скоч и
Ноль внимания на вас.

Моего ж боятся ока.
Знают суки – я поэт.
Чуть-чево четыре сбоку,
Два туза и ваших нет.

А вот вы здесь лыком шиты,
Не орлы, а петухи
Не писать вам для элиты
Обалденные стихи.

Я пишу, как Саша Черный,
Гумилев и Мандельштам
И к тому же я ученый,
Вот и завидно всем вам.

И пред Shef-ом я не струшу.
Он (понятно и ежу)
Околачивает грушу.
Чем? Я вам потом скажу…

Ну, пора мне закругляться,
Графоманы-дураки.
Почешите лучше яйца.
Лучше чем? Чем языки.

Саша Черный

ОБСТАНОВОЧКА

Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убытый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряxтят на счетаx жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик
(Xоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастья полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: "Пойми мою печаль"
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый xлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.

СТРОКИ В СКОБКАХ
Жил-был — я.
(Стоит ли об этом?)
Шторм бил в мол.
(Молод был и мил...)
В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом)
Жил-был я.
Помнится, что жил.

Зной, дождь, гром.
(Мокрые бульвары...)
Ночь. Свет глаз.
(Локон у плеча...)
Шли всю ночь.
(Листья обрывали...)
«Мы», «ты», «я»
нежно лепеча.

Знал соль слез
(Пустоту постели...)
Ночь без сна
(Сердце без тепла) —
гас, как газ,
город опустелый.
(Взгляд без глаз,
окна без стекла).

Где ж тот снег?
(Как скользили лыжи!)
Где ж тот пляж?
(С золотым песком!)
Где тот лес?
(С шепотом — «поближе».)
Где тот дождь?
(«Вместе, босиком!»)

Встань. Сбрось сон.
(Не смотри, не надо...)
Сон не жизнь.
(Снилось и забыл).
Сон как мох
в древних колоннадах.
(Жил-был я...)
Вспомнилось, что жил.