Денис уже подходил к своему корпусу, когда от здания отделилась чья-то фигура, напоминающая в сумраке расплющенную тень, и направилась к нему. Денис внутренне напрягся: меньше всего ему сейчас хотелось с кем-то разговаривать, а тем более с незнакомцами.
- Кто вы? Назовитесь, - окрикнул он.
- Это я, - фигура остановилась, - Марина Зверева. Денис, можно поговорить с тобой?
Чувствовалось, что обращение на «ты» на этот раз далось ей с явным усилием.
- Марина? - Денис был удивлен, - Что ты здесь делаешь, в такой час?
- Ты не занят? - ответила вопросом на вопрос Марина, - я просто хочу поговорить, столько случилось сегодня…
- А почему ты пришла ко мне?
- Понимаешь, - Марина помолчала, - эти твои вчерашние слова в клубе, сегодняшний остров, Антон… У тебя есть время?
- Полно, куда пойдем?
- К тебе, если можно - у вашего корпуса нет охраны, а в нашем, да и вокруг, слишком много лишних глаз.
- Хорошо, - Денис пропустил девушку вперед, и они вошли в корпус, - моя комната налево, заходи, я сейчас.
Денис заскочил в общую комнату, захватил бутылку коньяка, недопитую накануне, и две кружки. Войдя в свою комнату, он увидел Марину, неуверенно присевшую на кончик кровати. Денис придвинул тумбочку, поставив её наподобие стола, принес стул и, наконец-то, смог рассмотреть свою неожиданную гостью. Марина была в гражданском - ученые не носили формы. На ней был светлый пиджак свободного покроя, черная юбка, доходившая ей до колен, волосы были собраны в узел на затылке. Лицо у Марины было заплаканным, и это поразило Дениса: он не мог представить, что эта женщина умеет плакать.
- Коньяк будешь?
- Чуть-чуть, - Марина по-женски повела плечиком, - только чтобы согреться.
Денис плеснул ей коньяка на самое донышко и налил себе примерно треть кружки.
- Что у тебя случилось? - спросил он, - О чем ты хотела поговорить?
- Все изменилось, Денис, - она посмотрела на него с отчаянием, - это больше не научный эксперимент, завтра Стрибогов кинут в бой.
- Этого следовало ожидать, - Денис попытался сохранить спокойствие в голосе. Мысленно он много раз прокручивал в голове момент, когда ему скажут, что завтра – война. Слова Паука о завтрашней боевой операции не были восприняты им с полной серьёзностью. И вот теперь к нему начало приходить осознание и вместе с ним страх, от которого засосало под ложечкой, а душа становилась пустой как разбитая яичная скорлупа.
- Я не думала, что так скоро и гибель Антона, - Марина запнулась, видимо, память снова и снова возвращала ей образ гигантского муравейника.
- Что? - резко спросил Денис, - поняла, наконец?
- Я не знала о готовящейся провокации, - замотала головой Марина, - я до конца была уверена, что это только научный эксперимент. Твои слова, о том, что летчик – душа машины…Я сегодня стояла у машины Антона – это была мертвая машина, я поняла это только сейчас. Я совсем не знала Антона лично, поэтому, когда он погиб, я не придала сначала этому большого значения, но потом… Денис, этого не передать словами: я увидела, что машина мертва, это был железный труп, от него веяло холодом и смертью. И тут я поняла, что погиб человек, живой человек, и его больше нет и не будет больше никогда. Ты прав - мы можем сделать сотни Стрибогов, но одного Антона не вернуть, и он погиб по моем вине. Все это время я жила как будто в космосе, в невесомости, вакууме, лишенная контактов с жизнью, среди холодных машин, но теперь все по-другому. Я вдруг поняла, что все созданное нами - иллюзия, как голем, в которого вгоняют душу живого человека. И поэтому завтра я полечу с вами, на машине Антона. Антона не вернуть, но я заменю его, положу на этот алтарь свою душу, если это понадобится.
- Что? - Денис опешил, - Полетишь? Ты? Да кто тебя пустит?
- Пустят, - нехорошо улыбнулась Марина, - никуда не денутся. Я уже говорила с Тарасовым и он не возражает. Антон был ещё жив, когда я разрабатывала план спасения Стрибога; муравьи не достали бы до него, если бы я поторопилась. Но я думала не об этом. Машины могут ждать почти вечно, а у людей нет в запасе и лишней секунды.
- Как это возможно? Почему военные не запретят тебе лететь?
- Очень просто- у меня есть компромат на военных. Сегодня вечером я просканировала машины на предмет вмешательства военных хакеров и нашла их в бортовом компьютере твоей машины и машины Антона.
- Моей? - Денис смотрел исподлобья, - Ты хочешь сказать, что меня тоже хотели использовать как приманку для Валькирий?
- Не знаю, может быть хотели использовать вас обоих, но твою машину взламывали первой. У них не получилось взломать твою, зато получилось с машиной Антона. У нас очень тонкая система защиты, и один и тот же метод не может взломать одинаковые системы, установленные на разных Стрибогах, а у военных было мало времени, вот они и ограничились истребителем Антона.
- Этого хватило, - сухо заметил Денис, - то есть на месте Антона мог оказаться я?
- Вполне, - Марина внимательно посмотрела на него.
- А машину Паука? - тихо спросил Антон, - Её пытались взломать?
- Нет, - Марина отрицательно покачала головой, - Паук слишком дорого стоит.
- Дорого стоит?
- Слышал что-нибудь о «Сторожевых крыльях»?
- «Сторожевые крылья»? - Денис задумался, - Вроде это ветеранская организация военных летчиков.
- Правильно. Паук один из лидеров этой организации. Они занимаются защитой интересов семей погибших летчиков, сохранением памяти о них.
- Да, я слышал об этом.
- А ещё они поставляют в войска лучших асов-ветеранов для выполнения особо сложных заданий.
- Они наёмники? - удивился Денис.
- Можно и так сказать, - согласилась Марина, - только все деньги, которые они получают, идут на помощь семьям погибших летчиков.
Денис помолчал. Он представил вечную тоску, которая крылась за задорным блеском глаз Паука и вопрос, заданный когда-то Антоном: Скольких он потерял? Может быть, Пауку действительно было за что сражаться? Или за кого? Было зачем умирать и для чего продолжать жить?
- Ты не знаешь скольких друзей он потерял в боях? - неожиданно спросил он у Марины.
- Из того выпуска летной школы остались только он и Дима Заболоцкий, брат нашей певицы. - Тихо ответила Марина, - Их эскадрилья сражалась на последней кавказкой войне. Против них работала наземная система ПВО и американские фантомы. Бой длился несколько часов, они прикрывали отход наших войск. Им на помощь хотели поднять курсантскую эскадрилью, но Паук запретил. Войска в итоге ответили, а Паука за тот приказ понизили в звании и вышвырнули из авиации. Паук встал у истоков «Сторожевых крыльев», Дмитрий возглавил вновь сформированную эскадрилью, а те курсанты через месяц почти все полегли, когда кавказский фронт кинули в прорыв. Теперь Паук как бы наёмник.
Денис подумал о том, что для Паука означает небо. Может для него небо представляется одной большой братской могилой? И в этой могиле он среди мертвых пытается помочь живым? Денису вдруг показалось, что Паук сам давно уже вычеркнул себя из полетного расписания следующего дня, потому что он не надеется выйти живым из боя. А бой будет уже завтра, возможно, его последний бой.
- Ты собираешься шантажировать военных данными о взломе? - после долгого молчания спросил Денис.
- Теперь у меня в руках есть свидетельства их вмешательства и за них я попросила себе место в вашем звене. Кстати, с твоей машиной все в порядке, просто от резкой перегрузки полетела операционка бортового компьютера.
- По-моему, им проще убрать тебя?
- А это не одно и то же? - усмехнулась Марина.
- Ты умеешь управлять Стрибогом?
- Я разрабатывала тренажер, на котором ты учился, - ответила Марина, - я понимаю, ты считаешь меня виновной в гибели Антона, - я действительно настояла на том, чтобы машины летели без бронирования, для меня тогда это казалось важнее.
- Но у тебя нет летной практики? - возразил Антон.
- Есть, - Марина сказало это с гордостью, - у меня 550 часов в летной школе.
- Но не боевых!
- У тебя сегодня тоже был первый боевой, - парировала Марина.
- Это глупо, - заметил Денис, - подставлять себя под пули.
- Это моё решение, - возразила Марина, - и только моё. Игры закончились, Денис, теперь все будет по-другому. Я хочу увидеть, к чему мы шли все эти годы, я хочу увидеть конец этого пути.
- А что стало с теми айнами, которые напали на нас на Кунашире? - неожиданно для себя спросил её Денис.
- Не знаю. Когда мы вернулись, их забрала военная контрразведка. Они были чем-то встревожены, постоянно говорили про этого своего паськуру камуй. Что бы это могло значить?
- Завтра война, - помолчав, прошептал Денис и допил свой коньяк. Он вспомнил свой разговор с шаманом-алеутом на Шикотане; куда он мог исчезнуть, если его не нашли солдаты? И про что он говорил? Айны на Кунашире были там не случайно. Этот муравейник, похожий на гнездо, странное излучение, случайно зафиксированное военным прибором, слова шамана и айнов - все это что-то означало, все это не могло быть простым совпадением.
- Да, - Марина зябко поежилась, - завтра война.
- Знаешь, сегодня я говорил с тем шаманом и он сказал мне, что на Кунашире было разорено гнездо древнего бога, и нас ждут большие несчастья. Я думаю, что айны тоже чувствовали это и пытались что-то сделать, чтобы беды не случилось.
- Ты в это веришь? - удивилась Марина.
- Не знаю, - неуверенно ответил Денис, - шаман сказал ещё, что при создании Стрибогов были использованы перья Кутха Куткынняку, древнего ворона, а Антон говорил, что ходят слухи про использование внеземных технологий.
- Это секретная информация, - ответила Марина, - я не могу говорить об этом.
- Значит что-то из этого правда?
-Скажу только, что у древних было много технологий, утерянных сейчас, одна из них – использование энергии самой жизни, живых существ. Стрибоги очень энергоемкие машины. Больше не спрашивай меня об этом, я все равно не отвечу.
- Завтра война, - помолчав, повторил Денис, - и боюсь, у нас тоже нет ни одной лишней секунды, чтобы успеть понять это. Понять, что мы все натворили. Просто у этих аборигенов было желание остановить её, а у нас - нет. Они не могли ничего изменить, а мы могли, но просто не захотели.
- Мы тоже не можем ничего изменить, - она печально посмотрела на него, - мы просто летим по ветру как листья осенью. Увы, это так.
Денис подошел и неожиданно для себя обнял её за плечи, а она уткнулась ему в грудь, потому что они оба вдруг почувствовали себя такими беззащитными и одинокими на земле, которая была готова развалиться надвое от ненависти и скорби. Она плакала, словно все, что накопилось в ней за все время, когда она витала в своём космосе, выплескивалось наружу. Она плакала так, что Денис даже не знал, что делать. Она плакала и, казалось, все, что было в ней чуждого, не её, накопленного годами борьбы с собой, уходило, и она превращалась из Снежной королевы в Золушку. Наконец, Денис не нашел ничего лучше, чем просто держать её и слушать, как бьётся в её теле душа, которая сегодня впервые за много лет осознала себя. А потом была ночь. Лежала на полу ненужная одежда, символизирующая все бренное и временное. Их тела качались в такт бьющемуся мировому пульсу, а души, как самолеты, носились меж звезд, обгоняя друг друга, ища друг в друге спасения. И ночь, полная звуков, качалась на волнах моря, плыла под небесами, касаясь земли лучами бледноокой луны. Ночь, полная нежности и любви. Последняя мирная ночь, на которую неумолимо надвигалось завтра, и нельзя было остановить его движения. Завтра катилось на них громыхающей колесницей беды и отчаяния. Они занимались любовью, не думая об этом, но поступь тяжелого глиняного колоса уже чувствовалась за окном с первыми лучами восходящего солнца.

- На машинах будет установлено легкое бронирование, чтобы вы не потеряли маневренность. - Тарасов был свежевыбрит, хотя глаза выдавали бессонную ночь, - Перейдем к вооружению.
Марина была в военном летном комбинезоне; уйдя от Денса рано утром, она успела привести себя в порядок, осмотреть Стрибогов и отдать последние распоряжения по предполетной подготовке. Паук был мрачен: ему сообщили о присоединении к звену Марины в последний момент, прямо перед инструктажем, и теперь он тяжело переваривал эту новость. Денис был внешне спокоен, прошедшая ночь убила в нем страх, и теперь он постепенно возвращался, но пока не занял главного места в его сознании - главное место занимала Марина.
- Итак, вооружение, - продолжил Тарасов, осмотрев собравшихся, - каждый из Стрибогов будет оборудован 6 высокоманевренными ракетами ближнего боя класса Перун-1М с тепловым наведением, размещенными под крыльями. Две ракеты дальнего боя «воздух-воздух» класса «СтрелаКС-3» под двигателями с радиолокационным наведением и две ракеты под фюзеляжем «воздух-земля» с лазерным наведением. Также истребители будут оснащены высокоскоростными пулеметами типа «Тайфун» с бронебойными пулями. Все вооружение должно быть вам знакомо. Вопросы есть?
Вопросов не было. С вооружением все, включая Марину, были знакомы давно, а Денис с Пауком явно не понаслышке. Ракетный комплекс «СтрелаКС-3» представлял собой модернизированную ракету класса Р-27. Модернизированная ракета отличалась повышенной энергоемкостью и могла поражать воздушные цели, летящие со скоростью до 4500 км/ч на расстояние до 75 километров. Перун-1М на базе Р-73 поражала цели на малых дистанциях, до 30 километров, отличалась высокой маневренностью и способностью повторного захвата цели в случае включения противником радиоэлектронных помех. Поражение наземных целей планировалось с помощью старой доброй Х-25Л в модернизации, по мнению конструкторов, не нуждающейся.
- Хорошо, - Тарасов удовлетворенно кивнул, - переходим к вспомогательной и основной задаче. Вспомогательная задача - уничтожить ангары противника, возведенные незадолго до нашего появления здесь. Есть небольшая вероятность, что в них размещены Валькирии.
- Скорее всего, это утка. - прокомментировал Паук, - У нас тоже есть лжеангары.
- Скорее всего, - согласился полковник, - но, во-первых, там все же могут быть Валькирии, а во-вторых, это создаст необходимый эффект для запуска Валькирий, если их нет в ангарах.
- Каково ожидаемое сопротивление? - спросил Денис.
- Минимальное, - живо отозвался Тарасов, - разведка докладывает, что японцы купились на наш концерт: часть летчиков распущена по домам, зато назавтра объявлен общий сбор. Мы опередим их на один день.
- Что дальше? - спросила Марина.
- Дальше, - Тарасов недовольно покосился на неё, - дальше необходимо увести Валькирии как можно дальше на север, навязать им бой, и пусть они увяжутся за вами. В этот момент бомбардировщики с Сахалина уничтожат японскую базу.
- У нас стоит задача увести Валькирии с базы или уничтожить их? - спросил Денис.
- И то, и то, - ответил Тарасов, - но главное увести их от базы, чтобы мы смогли начать операцию. Операция начинается сразу с концертом, летный состав нашей базы будет весь на концерте,- так нужно для японской разведки,- если что, прикрывать вас будет 4 эскадрилья с базы «Дозорный Мол». Работаем только на зашифрованном канале связи, обычной связью пользоваться запрещаю, пеленг на «Дозорный мол», на «Мыс Орла» пеленг только в крайнем случае.
- Сколько у японцев Валькирий? - спросил Денис.
- По нашим данным до трех машин, - ответил Тарасов, - так что силы у нас с ними примерно равны.
- Технико-тактические характеристики? - спросил Паук.
- Схожи с нашими, - неожиданно за Тарасова ответила Марина, - в чем-то они превосходят нас, в чем-то мы их, но в целом силы действительно равны. Бой будет тяжелым.
- Перейдем к тактике ведения боя, - Тарасов был явно недоволен, что его перебили, - про это вам расскажет ваш командир звена.
- Значит так, - Паук встал и подошел к стенду, где были развешены увеличенные спутниковые снимки, в которых угадывалась база японцев, - вести бой будем звеном, несмотря на то, что у нас всего три самолета. Основная пара «ведущий-ведомый» - я и Денис, где Денис – ведомый. Марина формирует прикрытие первой пары. Если меня собьют, то ведущим становится Денис, если собьют Дениса, то Марина становится ведомой. Я не знаю знакома ли Марина с тактикой воздушного боя…
- Знакома, - сухо сказала Марина, - я сделаю все, что смогу.
- Товарищ полковник, - строго официально, несмотря на то, что они с Тарасовым были друзьями, обратился к нему Паук, - я считаю невозможным такое построение звена. Звено должно слетаться, мы с Денисом могли бы действовать в паре и выполнить задачу.
- Исключено, - ответил полковник, - у нас минимум три Валькирии, мы должны использовать все ресурсы, чтобы операция закончилось успешно.
- Но я не понимаю, - начал было Паук.
- Отставить, - отрезал полковник, - переходите к фазам операции.
- Хорошо, - Паук обреченно взял указку и подошёл к спутниковым снимкам, - это снимки японской базы. Фаза первая - прорваться в воздушное пространство базы.
- Действия с патрульными истребителями японцев? - спросил Денис.
- Если встрянут – уничтожить, - Паук обвел указкой три белых ангара, отчетливо видных на снимке, - фаза два - уничтожить эти ангары. Все карты занесены в бортовые компьютеры, ангары маркированы как Цель-1, Цель-2 и Цель-3. Цель-1 беру на себя я, Цель-2 – Денис, Цель-3 – Марина. У нас у каждого по две ракеты класса «воздух-земля»: должны накрыть цель с одной, вторая для повторного захода, но он нежелателен. Фаза три - делаем обманный заход на взлетно-посадочные полосы японцев, в случае если Валькирии не появляются, выпускаем в них оставшиеся ракеты, делаем второй ложный заход, - к этому моменту Валькирии должны появиться. Если Валькирий нет, значит, они уничтожены нами в ангарах. В случае появления Валькирий над базой бой не завязываем, отходим на север, до границ разрешенного боя, - координаты у каждого в компьютере. Позывные: я – Паук, Денис – Стриж, Марина – Чайка. Вопросы?
- Какие режимы трансформации разрешены? - спросил Денис.
- Все, - ответил за Паука полковник, - нам нужно выжать максимум из Стрибогов, я надеюсь, что большая часть Валькирий будет уничтожена, а вы все вернётесь на базу.
- Если вопросов нет, - продолжил Паук, - у вас 40 минут, чтобы ознакомиться с планом полетов, затем все должны быть на местах. Вылетаем с началом концерта.
- Удачи, - полковник Тарасов кивнул, – мы выиграем эту войну.

- Тебе не страшно? - спросила Марина. Они сидели в комнате предполетной подготовки. Она и Денис, Паук ушёл куда-то с полковником.
- Не знаю, - Денис теребил в руках карандаш, - я иногда задаюсь вопросом: а что чувствовал тот немецкий летчик, который сбросил первую бомбу на Киев в июне 1941 года? И что чувствовал американец, сбрасывающий бомбу на Хиросиму? Чувствовали ли они что-либо или просто выполняли приказы? Может, они просто были механизмами, живыми думающими механизмами?
- Ты действительно думаешь об этом?
- Не знаю, - Денис продолжил, - и камикадзе, - что чувствовали они, когда шли на смерть, что заставляло их идти на смерть? Они же вроде были добровольцами.
- Ты думаешь мы погибнем?
- Мы можем погибнуть, - кивнул Денис, - но у нас не все так плохо, - у нас ведь самые современные и совершенные машины для убийства, не так ли?
- Не говори так, - попросила Марина, - я посвятила Стрибогам всё свою жизнь, они больше произведения искусства, чем простые самолеты. Оружие ведь тоже может быть изящным.
- Как японский меч, - подтвердил Денис, - это одно из самых смертельных вещей, придуманных человечеством. А певица Настя? Она тоже инструмент в этой войне; как такое может быть?
- Цель оправдывает средства, - пожала плечами Марина, - если это хорошая маскировка, то почему бы и нет? Тем более японцы купились.
- Ты не понимаешь! - в сердцах вскрикнул Денис и сломал карандаш, - Мы не должны так использовать людей. Я – летчик, я знал, на что иду. Ты тоже имеешь представление об этом. Но девочка Настя - она тут ни при чем. Мы берем её мечту, извращаем её и используем как оружие. И как мы потом будем смотреть ей в глаза? Ей и остальным, чьи жизни будут сломаны, исковерканы? Ты можешь ответить на это?
- Ты думаешь, это мы начинаем эту войну? По данным разведки японцы планируют начать войну завтра, мы просто наносим упреждающий удар. Они постоянно провоцировали нас все это время.
- Мы просто шестеренки, - ответил Денис, - может быть, дороже остальных, но шестеренки. Механизм уже запущен и запущен не сегодня, поэтому я буду сражаться, у меня нет другого выбора.
- У меня его тоже теперь нет, - помолчав, сказала Марина.
- Почему? - удивился Денис, - я думаю, что ты ещё можешь отказаться и вернуться в Москву: ты - ценный сотрудник.
- А как я буду смотреть в глаза той девочке, о которой ты говорил? - спросила Марина, - Ты только скажи мне как?
В этот момент в комнату вошел Паук.
- Готовы? - спросил он, - На выход с вещами.
Паук внимательно посмотрел на них.
- А ну как оставить уныние! - вдруг резко сказал он и усмехнулся, - Чего это у вас за рожи кислые, краше в гроб кладут.
- У тебя можно подумать настроение хорошее? - спросил Денис.
- А то нет, - широко улыбнулся Паук, - с таким настроением, как у вас, только на смерть лететь, но мы же не камикадзе в самом деле. Камикадзе – любители, а мы – профессионалы.
Денис с подозрением посмотрел на Паука: складывалось впечатление, что он подслушивал их разговор под дверью.
- Да, кстати, - Паук хитро прищурился, - у меня для вас хорошая новость: концерт Насти будет транслироваться на армейской частоте, чтобы соседние базы могли послушать. Так что, если есть желание полетать с музыкой, разрешаю настроить стандартную связь на частоту концерта, все веселее будет. А магнитолы вы зря не встроили!
- Что? - про магнитолы с чувством искреннего сожаления было адресовано Марине, и она удивленно переспросила.
- Магнитолы, - с полным серьёзом продолжил Паук.
- Да там можно подключить, - растерянно сказала Марина.
- Да шутит он, - рассмеялся Денис, - а за концерт спасибо, никогда ещё не летал с музыкой на боевой машине.
- Только не увлекайся, - предостерег Паук, - вылетаем через полчаса. Так что если есть вопросы – задавайте, если нет - готовим снаряжение, проверяем сервокостюмы и вперед, в светлое будущее. И не вешать нос, гардемарины.
- Мы не гардемарины, - снова засмеялся Денис, - мы больше по небесной части.
- Ну, тогда, - Паук задумался, - лучшие асы Северо-Восточной Конфедерации, на вылет, от винта.
- А в светлое ли будущее летим? - вдруг задумчиво спросила Марина.
- А вот это, - на полном серьёзе сказал Паук, - зависит только от нас.

- Я вас всех люблю, - неслось из динамиков. - Мира вам и счастья.
Голос Насти заполнял кабину полностью, концерт едва начался, а они уже летели в сторону японской базы на бреющем полете, чтобы дольше оставаться невидимыми для радаров. Остов Хоккайдо уже лежал под ними, ещё сонный и не понимающий, что означают ревущие сирены ПВО, а по нему уже бежали их быстрые тени. Они летели достаточно низко, чтобы быть практически неуязвимыми на таких-то скоростях для японских наземных противовоздушных систем защиты.
- Стриж, - раздался голос Паука по каналу спецсвязи, - обнаружил два перехватчика противника, идут на перехват курсом 3.3.1, атакуем их парой, прикрывай, сбиваем один, второй должен отступить. Чайка, в бой не ввязываться до особого приказа.
- Приняла, - раздался голос Марины.
Денис настроил свой радар на ближний бой и зафиксировал две цели, перехватчики японцев стремительно приближались. Паук резко ушел вправо, создавая себе пространство для маневра. Денис начал набирать высоту, - в случае промаха Паука он оставался в выгодном положение. Стрибог летел грузнее, сказывался вес вооружения и брони, но маневренность от этого не пострадала.

Мне шепчет голос твой,
Прошу побудь со мной.
Но одинока ночь,
И крылья полночи
Меня несут куда-то прочь,
Куда-то прочь,
Ночные гончие,
Меня куда-то прочь
Уводит ночь.

Голос Насти неожиданно ворвался в кабину теплым ветром, способным достичь самых потаённых уголков души, он нес частичку света, греющего, неяркого, как луч маяка, пронзающего темноту лучом надежды. Только где же взять надежду в этом синем предгрозовом небе? Со стороны японцев на солнце блеснули вражеские истребители, и одновременно черной молнией в их сторону по широкой дуге метнулся Стрибог Паука. Денис включил боевой режим на ракеты дальнего боя типа «СтрелаКС», и два прицела на сенсорном экране сервокостюма зафиксировали приближающиеся цели. Стрелять Денис не стал, ожидая команды. А вот японцы ждать не стали и выстрелили ракетами почти одновременно с Пауком. Радар зафиксировал быстрое приближение ракет,- стреляли по Денису,- японцы тоже действовали в паре и атаковали ведомого. Система Предупреждения об Облучении зафиксировала радарные головки ракет и выдала их примерную траекторию. Денис резко вывернул штурвал, и Стрибог почти вертикально помчался к воде - резкий разворот при подлете ракет противника всегда был лучшим способом избежать гибели, но здесь Денис решил подстраховаться и выпустить несколько ракетных тепловых ловушек, одновременно запустив антирадиолокационные помехи. Указатель углов атаки продемонстрировал максимальный крен на крыло. Стрибог был оснащен столь изящной маневренностью и столь совершенным противоракетным комплексом, что поразить его с дальней дистанции было практически невозможно, в отличие от японских перехватчиков, один из которых тщетно пытался уйти от ракеты, пущенной Пауком. Его маневр был неудачен: самолет завалился на крыло и через секунду превратился в огненный шар, одновременно с этим мимо прошли ракеты, пущенные в Дениса, одна из которых просто потеряла цель, а другая, купившись на обманки, ушла далеко вправо.

Мир состоял из слёз
И из обломков грёз,
Но ничего, ничего не забыто,
Отсвет вчерашних гроз
И запах первых роз,
Но сейчас моё сердце раскрыто
Для звезд,
Для звезд.

Продолжала петь Настя. Денис выровнял машину и начал набирать высоту, второй перехватчик японцев поспешно уходил из зоны обстрела.
- Вот так, - Паук возвращался на позицию, - один есть, заходим на ангары.
Японская база стремительно приближалась, с берега заработали зенитки, но на этой высоте они были не страшны. Денис выбрал на бортовом компьютере Цель-2, означающую его ангар, и активировал ракеты «воздух-земля» с лазерным наведением. По сенсорному экрану забегали линии прицелов, не находя цели.
- Заходим для уничтожения целей, - скомандовал Паук, - по снижающейся траектории, курс 2.3.3.
- На этом курсе вижу зенитки, - отметила Марина.
- Прорвемся, - крикнул Паук и бросил машину вниз, одновременно выпуская ракету.
Ракета сорвалась с цепи и с огненным шлейфом рванулась вперед. Когда ангар выплюнул наружу раскаленный воздух взрыва, Паук был уже далеко.

В меня твой дерзкий взгляд
Вливает сладкий яд,
Но одинока ночь,
Я улетаю вновь,
Ты далеко, мне так легко
Верить в твою любовь,
Когда горит окно,
Всю ночь горит окно,
Небо - приют ветров.

Денис начал резко снижаться, несколько раз по фюзеляжу пробарабанили пули. Перекрестия прицелов метались в поиске Цели-2. Денис видел приближающиеся постройки японской базы; один ангар дымил, закрывая дымовой завесой цель.
- Цель не вижу, - доложил Денис, - иду на второй заход.
- Прикрываю, - ответил Паук, - Чайка, заходи левее.
Денис положил Стрибог на крыло, делая разворот, успев заметить, как от истребителя Марины отделилась крылатая смерть.

Ты помнишь ласку глаз,
Ты помнишь трепет рук,
И небеса для нас
Соткали звёздный круг,
И наш вечерний вальс
Среди аллей разлук,
Сатурн, Юпитер, Марс,
Я ухожу, мой друг,
Но я с тобой сейчас.

Денис развернулся в японском небе, теперь он четко видел нужный ангар. Перекрестия прицелов забегали, выбирая нужную дистанцию. Денис резко пошел на снижение, одновременно бортовой компьютер зафиксировал цель. Денис плавно нажал кнопку пуска, машину качнуло, Денис нажал кнопку ещё раз и резко пошел вверх. Он уже не видел, как две его ракеты пронзили ангар.
- Стриж, - раздался голос Паука, - зачем выстрелил двойкой?
- Для верности, - ответил Денис. Теперь он, наверно, понимал, что чувствовал американский летчик, сбросивший бомбу на Хиросиму, и их желания, должно быть, были схожи – скорее унести ноги.

Ты помнишь ласку глаз,
Ты помнишь трепет рук,
Но даже в поздний час
Не может быть разлук,
Никто не одинок,
Никто не виноват,
И в эту ночь я вновь
В сто тысяч киловатт
Верю в твою любовь.

Настя продолжала петь. Ещё догорали ангары, и дым от них стелился по земле, где-то в море тонул японский перехватчик, а Настя продолжала петь ту же самую песню, которая разделила мир и войну. В этом ином измерение, в этом каком-то совсем другом небе, секунды превращались в минуты, а жизнь и смерть оказались разными концами одной цепи. И в этом небе продолжался шаманский танец сразу нескольких душ, заключенных в холодные доспехи стальных машин. А над всем ними, вдруг почувствовал Денис, парил уже оперившийся ворон Кутха Куткынняку, черпавший силы из этого танца, готовый начать свой.
- Справа Валькирии, - закричал Паук, - осторожнее, ложимся на курс 2.2.1.
Денис не успел зафиксировать новые цели - Валькирии мчались со стороны другого Японского острова – Хонсю. Они дислоцировались не на этой базе, что ж, этого следовало ожидать. «Ракетная атака», - замигало сообщение бортового компьютера. Денис посмотрел на радар, на них мчалось четыре Валькирии, - четыре, а не три. По ним были выпущены восемь ракет средней дальности повышенной маневренности. Система Предупреждения об облучении светилась разноцветными огнями, - теперь их могла спасти только скорость.
- Переходим на сверхзвук, - скомандовал Паук.
Денис отстрелил несколько обманок и включил форсаж. Его резко вдавило в кресло, одновременно он направил истребитель на курс 2.2.1, уводя Валькирии за собой. Он даже чувствовал, как нос Стрибога рассекает воздух.
- Стриж, один заходит тебе в хвост, - предупредил Паук, - на границе дозволенного боя разрешена трансформация, потерпи.
- Принял, - Денис сжал зубы. Ракеты, выпущенные японцами, отстали, но сами они отставать не хотели.
- Стриж, открывайся, я прикрою, - раздался Маринин голос.
- Принял.
Синяя птица Марины вывернула откуда-то снизу, на встречном курсе обработав преследующего Дениса Стрибога из крупнокалиберного «Тайфуна». Денис резко стал набирать высоту.
- Чайка, оставить, - закричал Паук, - их прикрывают ещё двое.
Денис взглянул на радар. За Пауком увязалась одна Валькирия. Японец, преследующий Дениса, резко уходил от огня Марины вправо, но на Марину были нацелены целые две Валькирии, летящие следом.
- До зоны разрешенного боя пять минут, - прокричал Паук, уворачиваясь от шквального огня японца.
А черт с ним!! Денис вырубил форсаж и включил траснформацию в режим «П» Птеродактиль.

Настя запела следующую песню, из динамиков громкой связи её голос рвался наружу, словно пытаясь проникнуть в это другое чужое небо оттуда, где ещё не было войны. Но редко у кого получалось достучаться до небес.

На нейтральной полосе
Я ступаю по росе,
Жизнь как белка в колесе,
Жизнь как белка.
Я иду, душой крылат,
Скинув тяжесть ржавых лат,
Только плаваем мы, брат,
Мелко.

Вот так - не больше, но и не меньше, – крылатая душа, заточенная в электронные боевые доспехи. Ты доволен, Кутха Куткынняку, ты уже получил свою порцию крови? Машину дернуло, перегрузка скакнула и резко опустилась, ноги-турбины затормозили движения истребителя, который быстро превращался в хищную птицу, ещё бы чуть-чуть и его бы разорвало от перепада давления, но делать было нечего – на Марину заходили аж две Валькирии. Японец, преследовавший Дениса, с шумом пронесся мимо. Денис начал разворачивать машину, активируя ракеты ближнего боя, все шесть.
- Чайка, - закричал Денис, - уходи с линии огня.
- Мать твою, что творишь? - заорал Паук.
Птеродактиль Дениса развернулся, хищно ощетинившись ракетами. На сенсорном дисплее забегали шесть прицелов, рука на пусковом устройстве вспотела. Денис видел приближающиеся Валькирии очень хорошо, и линии прицелов разбежались по ним как тараканы – на каждого по три, но синяя птица ещё не ушла с линии огня. Ещё чуть-чуть и она выйдёт из зоны поражения. В последний момент Марина включила форсаж, и одновременно с ней Денис нажал на пуск всех ракет. Стрибога швырнуло назад, но белые осы ракет ближнего боя уже рванулись к намеченным целям. Сразу после этого Денис развернул машину в поисках японца, преследующего Паука, переводя боевой режим на ракеты дальнего боя. Электронный прицел ракеты зафиксировал цель сразу, - они не успели далеко улететь. Сначала Денис нажал на спуск, а уже потом услышал и почувствовал взрыв. Похоже, осы достигли одну из целей.
- Накрыл! - заорал Денис.
Вторая Валькирия успешно избежала ос, пущенных Денисом, но радовался японец рано.
- Села ему на хвост, - доложила Марина.
- Стриж, берегись, - только и успел крикнуть Паук.

На нейтральной полосе
Места нет моей косе,
Обезумели мы все
Вместе.
Дым до неба, пыль столбом,
Бьюсь в пустую стенку лбом,
А душе моей при том
Тесно.

Денис даже не успел толком развернуть Стрибога, как увидел летящее на него нечто. Японец, ранее преследовавший Дениса, трансформировался в режим, похожий на стрибоговский Птеродактиль, и теперь на бреющем полете из пулемета в упор бил по Денису. Бронированный фонарь тут же покрылся трещинами и разлетелся вдребезги. Если бы не сервокостюм, то Дениса просто разрезало бы осколками. Тут же та же участь постигла и японца: он вильнул и резко пошел вниз, а мимо Дениса, поливая японца крупнокалиберным огнем, пронесся Паук. Видимо, ракеты дальнего боя, запущенные Денисом, отогнали его преследователя.
- Живой?
- Живой, - ответил Денис, - падаю.
- Прямо под тобой Шикотан, - прокричал Паук, - переходи в режим «Воин» на высоте триста метров, больше у тебя шансов нет.
Решение было здравым и своевременным. В режиме «Воин» защитная броня закроет разбитый фонарь. Денис поблагодарил бога, что он отстрелял все ракеты, - с ракетным балластом трансформация была бы невозможна.

Я шагаю вдоль дорог,
Нажимаю на курок,
Пули жду, как ждут глоток
Счастья.
К черту мир и антимир,
Все сражаются за Мир,
Может нам устроить пир,
Братья?

С каких это пор братья стреляют друг в друга в упор? Высота резко падала, но Денису удалось скорректировать падение на Шикотан. Ушедшего от огня Паука японца видно и слышно не было, а вот Марину постигла беда. Она преследовала Валькирию, когда японец, в точности повторив маневр Дениса с трансформацией, оказался у неё на хвосте и выпустил в неё ракеты ближнего боя. Марины выбросила ловушки, но одна из ракет разорвалась слишком близко, повредив правую турбину, и теперь она тоже пыталась упасть на Шикотан. Упасть и выжить! Последнего японца, судя по всему, увел куда-то Паук. Высота падала, Денис отстегнул гермошлем, вся кабина была усыпана осколками стекла, в лицо ударил свежий морской ветер. Не об этом ли он мечтал, чтобы ветер жил в кабине его самолета? А может быть, чтобы ветер жил в нем самом? На отметке 400 метров Денис ещё раз скорректировал курс, на отметке 300 - включил трансформацию в режим «Воин». Небо поплыло, - его место занял бронированный щит, - штурвал утопился, уступая место рычагам управление роботом. Главное вовремя перехватить управление…

И за длинным, за столом,
Все мы скажем: поделом,
Все мы скажем: поделом,
Хватит,
На нейтральной полосе,
Я - уставший дровосек,
В ледяной топлю росе
Латы.

Настя все ещё пела. Войне было уже минут пятнадцать, а она продолжала петь. В этом другом небе уже рвались снаряды и гибли люди, каждый за свою правду, каждый за своё счастье, каждый сам за себя. И над всем этим плыла незримая тень Кутха Куткынняку, уже собирающего свою жатву, готовящегося начать свой собственный танец со смертью. Красный рыцарь Дениса тяжело рухнул на песок. От неизбежного крушения Дениса спасло только то, что он вовремя успел включить обратную тягу. Денис переключил обзор на внешние камеры и тут же увидел японца. Валькирия в режиме робота была ниже Стрибога, и сел японец неудачно, сломав одну из ног, но это не мешало ему в упор бить с руки из пулемета по снижающейся в режиме «Птеродактиль» Марине. За Мариной тянулся дымный шлейф, - у неё был разбит реактивный узел. Денис похолодел: Марина летела прямо на кинжальный огонь японского робота. Денис резко переключил пулемет «Тайфун» в режим ручного использования и, перехватив его манипулятором, поднял оружие вверх. Теперь со стороны он напоминал солдата с автоматом, только очень больших размеров. Приведение оружия в готовность заняло не больше минуты, и все это время японец в упор бил по приближающейся Марине. Денис навел оружие на японца так, что перекрестие прицела уткнулось тому в спину, и нажал пуск. Современный крупнокалиберный пулемет с тремя вращающимися стволами изверг огненный дождь из свинца и пламени. Стрибог задрожал, а японского робота просто разорвало на две части, обе упали на песок. Над красным рыцарем пролетела пылающая синяя птица и рухнула на рыбацкую деревушку, ту самую, где Денис встретил шамана. А Настя все пела и пела, словно пытаясь ещё что-то сделать для них, словно для них ещё можно было что-то сделать:

Все сбегутся на мой крик,
Здесь хмельной бежит родник.
Прямо в вену счастья миг
Вколот,
И сниму я свой мундир,
На замок закрою тир,
Посмотри, как этот мир
Молод…

Этот мир был молод, а человечество безнадежно старо, погрязшее в своих проблемах, страдающее от собственного эгоизма и равнодушия. Кутха Куткынняку, если ты пришел покарать нас - ты тысячу раз прав! А если ты ждешь, что мы принесем тебе новые жертвы, - будь ты проклят! Потому что этот мир ещё юн и его ещё можно спасти, может быть, ещё можно. Денис продолжал жать на спуск, пока не понял, что отстрелял все до последнего патрона. Пулемет дернулся последний раз и замер. Денис перевел машину в режим Птеродактиль, и ему в лицо ударил ветер, несущий запах гари и смерти. Стрибог встал, опершись на ноги-турбины, и Денис опустил кабину с разбитым фонарем до самой земли. Он спрыгнул на песок и оглянулся. Синяя птица Марины завалилась на бок и не подавала признаков жизни. В полете она снесла несколько хижин, которые загорелись. Теперь дым стелился по земле, прибиваемый ветром с моря. Денис снял серовокостюм, чтобы не стеснять движений, и побежал к деревне. Он бежал, задыхаясь от дыма, стараясь успеть помочь ей, если ей еще нужна была помощь. Подбежав к Стрибогу, Денис с ужасом увидел, что он весь изрешечен пулями, фонарь кабины был пробит в нескольких местах. Может быть, Марине повезло как ему, и сервокостюм спас её от осколков и пуль? Денис взобрался на Стрибог и нащупал на внешней стороне фюзеляжа кнопку аварийного открывания фонаря. С нажатием кнопки фонарь с гулким хлопком отстрелился и упал на горячий песок. Марина была ещё жива, но сервокостюм был пробит в трех местах. Денис бережно отстегнул гермошлем.
- Так глупо, - изо рта текла тоненькая струйка крови.
- Не говорили ничего, - попросил Денис, - тебе нужно беречь силы.
- Ты ничего не сделаешь, - попыталась улыбнуться Марина, - у меня внутреннее кровотечение, его не остановить.
- Что же делать?! - в голосе Дениса сквозила паника.
- Оставь меня, - слова давались Марине с трудом, - а лучше вытащи меня отсюда, я не хочу умирать в самолете. Хочу на берегу, у моря. Я когда-то мечтала, что буду жить у моря. Знаешь, так странно, я тут подумала, почему мы никогда не следуем нагим мечтам? Ведь это наши путеводные нити, но мы никогда не следуем им.
- Не говори ничего, - повторил Денис.
Он опустил кабину до земли, сервоприводы истребителя ещё работали. Осторожно поднял Марину на руки и вытащил её из самолета.
- Сними с меня это, - попросила Марина.
Денис снял с неё сервокостюм, он был полон крови, Марина тяжело застонала. Денис поднял её на руки, без сервокостюма она была легкой как перышко. Он шел с ней к морю, которое лизало песчаный берег языком серебристой пены. Аккуратно положив её на песок, он смыл с её лица кровь.
- Я попробую вызвать помощь, - прошептал Денис, - слышишь?
Марина не реагировала.
- Она умерла, - Денис обернулся и увидел шамана, тот стоял и смотрел на небо, - её душа останется в этом небе: Кутха Куткынняку делает так со всеми, кто в момент гибели думал о смерти.
- Она не хотела умирать, - возразил Денис.
- Она была готова умереть, - ответил шаман, - и ты, Говорящий-с-ветром, должен был почувствовать это. Кутха Куткынняку накрыл этот мир вороным крылом.
Денис встал, в глазах его стояли слезы, но он разглядел летящие по земле густые тени и с удивление посмотрел в небо. В небе возвращались на Сахалин тяжелые бомбардировщики, на западе поднимались клубы черного дыма, японская база была уничтожена. Денис огляделся и увидел падающую в море огненную каплю, где-то там, за облаками, Паук продолжал бой и смог сбить ещё одну Валькирию. На миг его черная птица показалась из-за облаков, чертя смертельный узор, и вновь скрылась, но Денис успел заметить, что у него уже пробит один из двигателей.
- С ветром говорят только о смерти, - покачал головой шаман.
- Я не знаю, о чем говорить с ним, - Денис заплакал, - и как?
- Ты просто не пробовал, - шаман развернулся и пошел к горящей деревне, - теперь уже слишком поздно, как всегда.
Денис упал на колени перед Мариной и посмотрел в сторону моря.
- Ветер, - прошептал он, - если ты слышишь меня, то ответь. Ветер, я хочу говорить с тобой от имени всех погибших и живых. Я простой солдат, но я не хочу этой войны. Люди не должны умирать так. Ветер, сегодня я слышал прекрасные песни, я не хочу, чтобы они стихли и их заменили грохотом автоматов. Ветер, я говорю с тобой от имени тех, кто ещё не разучился мечтать. Ветер, если это в твоих силах, - помоги, я прошу тебя.
В лицо ударило горячим воздухом. Денис вскочил и увидел в небе и на земле новые солнца, которые разгорались смертельным белым огнем. ООН нанес первые ядерные удары по территориям России и Китая. Денис встал, взял Марину на руки и отнес в одну из уцелевших хижин. Он положил её на соломенный пол и поцеловал её в щеку, последний раз. Затем он подошел к своему истребителю, одел сервокостюм и запрыгнул в кабину. Разбитый фонарь позволял лететь только в режиме Птеродактиль, но большего ему было и не надо. Руки привычно легли на штурвал, Стрибог плавно взлетел и развернулся в сторону восходящих солнц нового мира. И тут Денис почувствовал новый ветер. Ветер был теплым и живым, он оказался сотканным из множества невидимых нитей, которые опутывали небо. И средоточием этих нитей был черный ворон. Точнее это была тень ворона, которая росла в небе все больше и больше, наконец обретая плоть. Денис увидел всех, кто был заперт в этом небе Кутха Куткынняку за то, что думали только о смерти. Он видел суровых японских камикадзе, которые продолжали свой последний полет на древних машинах Второй Мировой, он видел Марину, летящую на серебристо-синем Стрибоге, и вдругПаука, мчащегося наперерез ветру. Неужели и Паук теперь навсегда останется в небе, созданном Кутха Куткынняку только потому, что не видел больше другого выхода из той паутины, в которую его затащила жизнь? Американские «фантомы» и русские «миги» - все те, кто когда-то летали в этом небе, неся смерть, теперь спешили принести клятву новому богу. Этот бог только рождался в ядерном огне новой войны, но ему уже успели принести первые человеческие жертвы. Этот бог был молод и древен, бог, способный уничтожить целый мир со всеми его мечтами и несбыточными надеждами только ради того, чтобы на его обломках сотворить новый. Сколько миров разрушил ты до нашего, Кутха Куткынняку? Если ты вернулся, чтобы разрушить наш, почему мы помогаем тебе? Или все мы слуги твои? Почему нужные слова всегда приходят в голову слишком поздно для того, чтобы сказать их? Ветер, мне нечего сказать тебе, я тоже думаю теперь только о смерти. Денис летел, не думая о завтрашнем дне, который полыхал уже в жарком пламени ядерного пожара. Он летел, чтобы вступить в бой, влиться в ряды бойцов, и, может быть, навсегда остаться в этом синем небе, о котором он так мечтал когда-то. И когда ему пробили двигатель, он продолжал полет,- его нес на своих крыльях ветер, поющий самую старую из своих песен, рожденную в темноте и холоде Древнего Космоса.

Июнь-Июль 2009