Я устал. Устал ежедневно выживать здесь, доказывая право на жизнь бездушной Зоне. Устал ежедневно доказывать свое право на жизнь всем этим, вцепившимся в оружие. И считающим, что оно сделает их непобедимыми. Или, по крайней мере, очень крутыми. Как говорили американские первопроходцы – бог создал людей разными, а Кольт уровнял их шансы. Уравниватель Кольта ничто, по сравнению с арифмометром Калашникова. Если бы сюда попал Фрейд со своими дикими теориями, то, думаю, он бы точно крышей съехал от такого количества народа, вцепившегося в эти псевдофаллические символы псевдомужского достоинства. Вероятно, такие места природа создает специально. Для того, чтобы в мирное время производить выбраковку самых агрессивных, глупых и жадных, чтобы отфильтровывать всю пену, и из угля делать алмазы. К сожалению, на кучу навоза всегда приходится только одна жемчужина.

Насколько же нужно было быть глупым и так заблуждаться? Это я уже о себе, любимом. Я то сюда шел в надежде уйти подальше от людей. Ушел, называется... Не люблю я людей, устал от их глупости, жадности, непомерного себялюбия и всего того прочего, чем они обычно пыжатся и гордятся. Наверное, в большом городе я был бы более одинок. Чем здесь, где никого нет. По официальным уверениям официальных органов (каков каламбур).

Мы все клоуны-плясуны на канате жизни. И слезть не можем – высоко, и остановиться нельзя – толпа тухлыми яйцами закидает, и с каната уйти некуда. И поэтому мы танцуем на потеху толпе, не в силах остановиться и не имея возможности сменить свой шатающийся канат на более устойчивые подмостки, танцуем, подбадриваемые криками пьяной толпы, с упоением ожидающей падения плясуна, под их глумливо-куражливое «Дэнсинг, бэби, дэнсинг». А тут еще Зона пустыми глазами толпы смотрит на нас, цепляющихся всеми конечностями за непрочный канат и обливающихся холодным вонючим потом, поскуливающих, но продолжающих упрямо танцевать. Иногда она дергает за веревку, и очередной плясун кубарем летит вниз. А иногда останавливает опасное раскачивание каната, и счастливчик, уже приготовившийся к падению, распрямляется во весь рост. Непредсказуемый и капризный зритель Зона.

Пара новичков, неожиданно возомнивших себя Леньками Пантелеевыми местного розлива, сегодня попытались перерезать мне канат. Причем возомнили, сидя у разведенного мною костра, чавкая моей тушенкой, разогретой в этом костре, и посматривая на тушки слепышей, пытавшихся оспорить мое право на этот уголок под крышей и этот костер. Подошла эта парочка уже затемно, видимо, заметили огонь костра, попросились к огоньку, ночь переждать. Разговор повели правильный, не нахальничали, сразу сказали, что в Зоне недавно. Пустил я их к костру, ствол на предохранитель поставил и в сторону убрал. Вскрыл им банку тушенки, они со мной хлебушком поделились. А когда стал хлебушек в вещмешок убирать, то вынул контейнеры, лежавшие сверху. Стандартные, шесть штук на широком кордовом ремне. На пол их положил. Тяжело пояс лег. Даже незнающему понятно – полны контейнеры. Переглянулись гости, только я на их переглядки особого внимания не обратил. Думал – сейчас любопытничать начнут, мол – где был, что видел, что нашел? А они тушеночку докушали, баночку в костер кинули, ложки облизали и убрали... и повернулись ко мне со стволами в руках. Два кургузых пээма смотрели на меня черными зрачками стволов в упор, не оставляя даже призрачного шанса. Это на открытых пространствах ПМ насмешка, а не ствол. А в тесном помещении, каким являлась эта бывшая комната бывшего одноэтажного дома с одной полуобвалившейся стеной, на расстоянии пары метров ПМ очень убойное оружие. А два пээма вдвое убойнее. И даже в неумелых руках особого шанса не оставят. Только руки, державшие пистолеты, особо неумелыми не выглядели. Один так даже вообще встал в классическую стойку и грамотно подхватил левой рукой ствол под рукоять снизу, для лучшей устойчивости.

Дальнейший разговор не отличался какой-либо новизной или неожиданными предложениями. Все было опостылевше-банально. Мне, как и ожидалось по предыдущим действиям, предложили поделиться нажитым непосильным трудом. Всем нажитым. И попутно сообщили, глумливо усмехаясь и пародируя ковбойцев из низкопробных боевиков, что ничего личного, это бизнес, только я в этом бизнесе лишний. Я, как и ожидалось, поныл по поводу «не убивайте, я никому ничего не скажу». Потом были предложения рассказать о нычках в обмен на жизнь и торг про условия, на которых я рассказываю нычки и меня за это ни разу не убивают. И все это время я ждал, остановит Зона раскачивание моего каната, или мои пляски ей уже надоели.

Брошенная с краю костра тушеночная жестянка давно уже перестала шкворчать остатками сала, выдаваемыми производителями за тушенку. Сизоватый дымок гибкой змейкой проскользил в разлом стены, и растворился в окружающей темноте. И где-то там, в темноте, нашел жадные ноздри слепышей, отпугнутых до этого моими выстрелами. Остатки стаи шумно возникли в дверном проеме, повизгивая, сопя и принюхиваясь, псы резко затормозили, почуя врага, и рванулись обратно, создав сутолоку в узком дверном проеме. Все это происходило за спиной моих доброжелателей. Как и всякие нормальные люди, они среагировали самым естественным образом – одновременно повернулись и выстрелили в источник шума. Собственно, я тоже поступил как самый нормальный людь, в которого перестали тыкать стволами – метнулся щучкой в пролом в стене, совершив классический «полет-кувырок». Жесткие вставки комбеза защитили спину от острых углов кирпичных обломков, темнота заботливо укрыла меня от недобрых взглядов моих непрошенных гостей.

Взрыв глухо ударил минут через десять, выметнув из оконных, дверных проемов, пролома в стене клубы дыма и пыли. Мой пояс с контейнерами оставался в доме, на полу. И они открыли ячейки. Собственно, ничего особого в контейнере не было, троечка простеньких артефактов, собранных по дороге. А в двух ячейках лежали РГДэшки. Просто чтобы не занимать место в вещмешке. И одну из них я зацепил на открывание.

Я танцую, клоун на канате.
Рожа смайлом. Зона, может хватит?
А она мне тихо отвечает:
«Сталкер! Танцевать не прекращаем!

Клоун, попляши еще немножко.
Я тебе похлопаю в ладошки
А когда твои наскучат пляски
Все придет к логической развязке»

И я пляшу под звуки тамбуринов
Прыгаю, и падаю на спину.
Под крик толпы: "Жги, рыжий, жги, патлатый"
Я кручу и фляки, и рандаты.

Кожу рук канатом обдирая
Я мечтаю, что достигну рая.
Где не будет пляски и каната
Где смогу сказать я: "Зона, да пошла ты!"